1. Даты жизни

29.06.1874 г. - родился в д. Верхние Парзи Вятской губернии в семье священника.

1883 г. - учеба в приходской школе, затем в Глазовском духовном училище и Вятской духовной семинарии. После окончания духовной семинарии поступил в Казанскую духовную академию.

1 апреля 1900 г. - иеродиакон.

20 октября 1900 г. - иеромонах.

1901 г. - окончил Казанскую духовную академию.

1901-1909 гг. - член Киргизской миссии в г. Семипалатинске.

1911-1915 гг. - настоятель Супральского Благовещенского мужского монастыря в Белостокском уезде Гродненской епархии.

1915 г. - эвакуация в Москву ввиду наступления германских войск. Проживал в Вятке, Казани.

1916 г. - жил в Глазове у брата. 1915-1916 гг. - не служил.

1917 г. - по данным Православной энциклопедии , был архимандритом Александро-Невской лавры в Петрограде, но в автобиографии следственного дела этого нет, а указывается его местопребыванием Высокопетровский монастырь города Москвы.

Апрель 1920 г. - место служения церковь Георгия Победоносца г. Глазова.

16 октября 1920-1923 гг. - помощник  настоятеля и возглавляющий общину при Успенском соборе Святого Т рифонова Вятского монастыря.

6 сентября 1923 г. - наречение во епископа Уржумского.

16 сентября 1923 г. - хиротония в Москве в храме мученика Трифона в Напрудной слободе. Хиротонию возглавил святейший патриарх Тихон. Назначен епископом Уржумским, временно управляющим приходами Вятской епархии.

21 сентября 1923 г. - прибыл в Вятку.

3 ноября 1923 г. - первый доклад святейшему патриарху Тихону.

27 декабря 1923 г. - первый арест за борьбу с обновленчеством. Этого же числа по месту жительства произведен обыск.

6 января 1924 г. - от епископа Авраамия и арестованных с ним подано заявление в Центральную комиссию по разгрузке тюрем о незаконности ареста. Подобное же заявление было подано Губотделу ГПУ от православной общины Воскресенского собора г. Вятки с просьбой отпустить епископа Авраамия на поруки общины. В этот же период - личное знакомство епископа Авраамия с князем Константином Эрастовичем Ухтомским.

15 января 1924 г. - постановление о предъявлении обвинения.

17 февраля 1924 г. - первый допрос.

20 февраля 1924 г. - второй допрос.

26 февраля 1924 г. - предъявление следственного производства. Заключенным объявили, что дело закончено и будет пере-дано в секретный отдел ОГПУ в г. Москву.

11 марта 1924 г. - было вынесено заключение с предложени¬ем направить дело о епископе Авраамии и с ним заключенных в Комиссию НКВД по административным высылкам.

22 мая 1924 г. - епископ Авраамий из-под стражи освобож¬ден под подписку о невыезде из пределов г. Вятки.

21 августа 1924 г. - епископу Авраамию предъявлена подписка губотдела ОГПУ, по которой он фактически лишался права управления епархией и поездкам по ней.

6 марта 1925 г. - новый арест, новый обыск в палатке Богоявленской церкви у епископа Авраамия.

7 марта 1925 г. - постановление о привлечении к ответственности. Мера пресечения - содержание под стражей в камерах при ГОО ГПУ. Причина ареста «Общение и пособствование антисоветской деятельности монархического элемента».

8 марта 1925 г. - первый допрос.

14 марта 1925 г. - второй допрос.

26 марта 1925 г. - владыка отправлен в Москву в первую Бутырскую тюрьму.

13 ноября 1925 г. - выписка из протокола постановления: «Выслать епископа Авраамия в Зырянский край на три года».

26 ноября 1925 г. - повестка к трем часам дня 27 ноября явиться в комендатуру на Большую Лубянку.

27 ноября 1925 г. - подписка епископа Авраамия явиться в семидневный срок в местный орган ОГПУ по месту ссылки.

4 декабря 1925 г. - удостоверение выдано епископу Авраамию о выезде в ссылку в г. Усть-Сысольск.

22 февраля 1929 г. - освобожден. Назначен епископом Глазовским, временно управляющим Вятской епархией.

7 января 1937 г. - владыка Авраамий возведен в сан архиепископа.

1937 г. - ввиду закрытия Преображенского собора г. Глазова посетил митрополита Сергия (Страгородского) и, вернувшись, служил на квартире.

10 мая 1937 г. - арестован и заключен сначала в Глазовской тюрьме, потом во внутренней тюрьме НКВД Удмуртской АССР г. Ижевска.

4 ноября 1937 г. - осужден на десять лет за антисоветскую агитацию. Виновным себя не признал.

30 августа 1938 г. - распоряжение о высылке владыки в Северо-Восточные лагеря.

1939 г. - отправлен в лагерь, во время пересылки по этапу скончался на 65-м году жизни.

2. Круг общения епископа Авраамия и формирование его личности

Епископ Авраамий, в миру Анатолий Иванович Дернов, с детства возрастал в семье священника и до девяти лет воспитывался в семейном кругу. Окончив приходскую школу и Глазовское духовное училище, он поступает в Вятскую духовную семинарию.

После реформы 1884 г., проведенной К. П. Победоносцевым, введена была новая должность духовника семинарии, который должен был следить за духовной жизнью воспитанников и отвечать за организацию богослужебной жизни, что должно было благоприятно отразиться на духовной жизни семинаристов. Но в то же время был введен пункт Устава, запретивший семинаристам поступать после окончания семинарии в светские высшие учебные заведения.

Во время учебы в Вятской семинарии Анатолий Дернов знакомится с Елпидифором Михайловичем Тихоницким, с которым сохраняет теплые дружеские отношения и в последующие годы жизни. После эмиграции Елпидифора за границу он поддерживал с ним связь через его брата священника города Вятки Вениамина Тихоницкого.

После окончания семинарии Анатолий поступает в Казанскую духовную академию, ректором которой в это время был епископ Антоний (Храповицкий), будущий глава Русской Зарубежной Церкви. Впоследствии владыка отзывался о митрополите Антонии как о человеке очень образованном и выдающемся богослове. Митрополит Антоний был известен как большой любитель монашества и, возможно, не без его влияния, еще будучи студентом духовной академии, Анатолий принимает монашеский постриг с именем Авраамий и в 1900 г. посвящается в сан иеромонаха.

Там же, в духовной академии, он знакомится с Константином Островидовым, будущим первым Уржумским епископом Виктором. Хотя человеческие встречи и знакомства кажутся порой случайными и малозначащими и почти никогда не проектируются на будущее, но у Бога в Его премудром промысле о людях

ничего не значащего нет. И это знакомство можно назвать промыслительным. Именно после епископа Виктора епископ Авраамий наследовал викарную кафедру Уржумскую в Вятской епархии и немало помогал епископу Виктору во время его первой ссылки в Нарымский край.

В 1901 г. иеромонах Авраамий заканчивает образование в духовной академии и направляется в город Семипалатинск.

Восемь лет он провел в Киргизии, работая на миссионерской ниве. В 1911 г. иеромонах Авраамий поставляется настоятелем Супральского Благовещенского мужского монастыря в Белостокском уезде Гродненской епархии, где провёл четыре года др начала Первой мировой войны. Здесь он знакомится с архиепископом Виленским Тихоном (Белавиным), будущим патриархом всероссийским, который спустя двадцать лет хиротонисал его во епископа.

Во время патриаршества святителя Тихона епископ Авраамий, будучи уже на кафедре в Вятке, передал ему от благодетелей пять рублей золотом. С 1920 г. он снова тесно общается с епископом Виктором (Островидовым), с епископом Павлом (Борисовским) и создает с ними Общество православной молодежи. Владыка Авраамий помогает епископам в борьбе с возникшим обновленческим расколом. Епископ Павел еще до своего ареста хотел поставить епископа Авраамия епископом Глазовским, но не успел.

Так жизнь епископа Авраамия проходила в общении с ревнителями православия, людьми, до смерти верными церкви. Некоторые из них уже прославлены в лике святых, вместе с ними и он прошел испытания и гонения, оставаясь верным Христу до своей кончины.

3. Личность епископа Авраамия

По воспоминаниям современников епископа Авраамия, среди которых были его искренние духовные друзья, духовные чада и просто знакомые, можно составить и духовный образ личности епископа. Справедливости ради здесь же можно будет привести и отзывы его гонителей и палачей.

Вот некоторые из них:

а) Секретарь Вятской епархии архимандрит Владимир (Пуссет) говорил: «Будучи близким к Дернову, я знаю его как чело-века глубоко религиозного и занимающегося исключительно вопросами веры. Он исключительно аполитичен».

б) Интересно мнение об епископе Авраамии, высказанное его сокамерником по Вятской тюрьме князем Константином Эрастовичем Ухтомским, который хотя был и недоволен аполитичностью владыки, но назвал его единственным честным архиереем из всех, с которыми ему доводилось общаться. В настоящее время аполитичность владыки Авраам и я может некоторыми пониматься неправильно. Но необходимо помнить, что еще в 1919 г. святейший патриарх Тихон сказал: «Церковь не связывает себя ни с каким определенным образом правления, ибо таковое имеет лишь относительное историческое значение» . 14 июня 1923 г. по поводу политических расхождений с Карловацким Церковным Собором 1922 г. святейший патриарх высказался более ясно: «Мы... заявляем, что Российская Право-славная Церковь аполитична и не желает быть отныне ни красной, ни белой. Она должна быть и будет единою, соборною, апостольскою Церковью, и всякие попытки, с чьей бы стороны они ни исходили, ввергнуть Церковь в политическую борьбу должны быть отвергнуты и осуждены» . Так владыка Авраамий в своей социальной позиции был последователем патриарха Тихона. Но будучи аполитичным к внешнему строю, владыка был совсем не безразличен к делам внутри самой Церкви.

в) Как на черту характера епископа Авраамия можно указать его слова о причине принятия им архиерейства: «Мое посвящение в сан епископа было желанием патриарха Тихона и некоторых приходов города Вятки, я же со своей стороны счел долгом необходимости принять на себя такой ответственный пост, учитывая то тяжелое положение, в каком находится Православная Церковь в данный момент в связи с происходящим в ней расколом» . Имелся в виду обновленческий раскол.

г) Приведем оценку личности владыки его недругами: «Гражданин Дернов, состоя на степени настоятеля Вятского Трифонова мужского монастыря, имел тесную связь с бывшими вятскими епископами Павлом Борисовским и Виктором Остро-видовым, высланными из пределов Вятской губернии по постановлению Комиссии НКВД. Являлся ярым последователем бывшего патриарха Тихона, за что был вызван Тихоном в Москву, где был посвящен в епископа. Вступив в исполнение обязанностей епископа Вятской епархии, Дернов быстро сгруппировал всех тихоновцев. Организовав таким образом епархиальное управление, Дернов повел ожесточенную борьбу с обновленческим движением. По инициативе Дернова организована группа лиц, которая также оказывала материальную денежную помощь духовенству, находящемуся в ссылке в Сибири». «Ясно охарактеризовав их личности как крайне фанатичных последователей патриарха Тихона и ненавистников советской власти в целях обезвреживания дальнейшего разлагающего, действующего и вредного влияния означенных лиц на религиозные массы Вятской губернии и успешной борьбы с тихоновщиной возбудить ходатайство через ОГПУ и применить к гражданину Дернову и другим административную высылку из пределов Вятской губернии, как к неисправимо вредному и социально опасному элементу»3. Если немного снизить эмоциональный накал и высокопарный слог сотрудников ОГПУ, которым они привыкли пользоваться для создания громких дел, и сказать человеческим, ясным языком, то епископ Авраамий был деятельно верным своему патриарху, собирал под патриарший омофор уклонившихся в раскол и хранил вверенную ему паству Вятской епархии в православной вере.

д) В письме Елизаветы Михайловны Распоповой князю Ухтомскому виден образ монашеского и христианского склада личности владыки. «Сегодня ходила к владыке, понесла письмо, и как же он был растроган им. Он без слез не мог и говорить, и сейчас же засуетился, и послал тебе денег, но у него, бессребреника, конечно, ничего нет, и эти два рубля, что было у него, он отдал мне, сказав; “На что-нибудь употребите для него”. Какая чистая светлая душа».

е) Интересен ответ владыки Авраамия на допросе от 8 марта 1925 г., когда его обвиняли в общении с князем Ухтомским как с монархическим элементом; «Мне неинтересно, кто из моей паствы какой партии принадлежит, лишь бы был христианином. Ничего предосудительного в этом не вижу» . Это показывает, что епископ в первую очередь уделял внимание спасению душ своей паствы, невзирая на их политические убеждения.

ж) Здесь же, наверное, стоит привести высказывание и самого владыки Авраамия, открывающее завесу его внутренней жизни, сказанное на допросе: «Политической литературой я никогда не интересовался, как раньше, так и теперь занимаюсь в свободное время чтением книг чисто религиозного содержания и богословской литературы. Изредка читаю газеты.., но систематически этим не занимаюсь». Необходимо заметить, что для каждого, кто даже мало-мальски знаком с опытом духовной жизни, известно, что чтение книг лишь чисто религиозного со-держания и богословской литературы требует достаточно высокого уровня аскетической жизни и показывает всецелую устремленность епископа Авраамия к Богу. По слову Спасителя: «Где будет сокровище ваше, там будет сердце ваше» (Мф. 6,21).

з) Выдержки из писем святителя Виктора (Островидова), ныне канонизированного в лике святых Православной Церкви довольно ярко и полно характеризует владыку Авраамия как пастыря и человека Божия. В письме к Е. М. Распоповой святитель Виктор пишет: «Как это Господь хранит вам всем в утешение дорогого владыку Авраамия. Хотя думается мне, что он недолго наживет у вас, если уже не отправлен куда-нибудь еще дальше нас. Сохрани его Господь, мой привет ему и просьба святых его молитв, если он на свободе. А вы у него с наступлением святой чстыредесятницы поисповедуйтесь и приобщитесь Святых Тайн. Он муж благодатный, как вы сами знаете, и всегда может утешить вас во всех скорбях ваших». В письме же к семье Чудиновских святитель Виктор пишет: «Куда больше ходите в церковь? Я думаю, что посещаете службу владыки Авраамия. Так и делайте, держитесь за него покрепче и во всем его слушайтесь и советуйтесь с ним, если какая нужда будет». В другом письме к этой же семье он пишет: «Очень хорошо сделала, что на день именин посетила владыку Авраамия, лучшего ничего и придумать нельзя было. Господь да не оставит тебя за это святое дело. Владыка Авраамий — великий человек по своему смирению пред Богом. Наверное, его тоже сошлют куда- либо далеко. Помоги ему Господи!»

Из этих немногих сохранившихся мнений современников проявляется образ владыки Авраамия - глубоко искренне верующего человека, истинного сына Церкви; образ пастыря ревнующего о чистоте православия и спасении своей паствы, обличи-теля раскола; образ истинного монаха, верного своим обетам нестяжания, целомудрия и послушания Церкви; образ аскетически настроенного подвижника, в котором видны плоды духовные - любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 6, 22-23).

4. Пребывание владыки Авраамия в Вятке на кафедре до ареста

6 сентября 1923 года архимандрит Авраамий был наречен во епископа Уржумского, викария Вятской епархии, временно управляющего православными приходами Вятской епархии, а 16 сентября в церкви святого мученика Трифона, что в Напрудной слободе, патриархом Тихоном с собором епископов совершилась его хиротония.

Владыка Авраамий прибыл на Вятскую кафедру 21 сентября 1923 г. Что же представляла из себя в то время Вятская епархия? Во время ареста патриарха Тихона с апреля 1922 г. по июнь 1923 г. отступившие от православия иерархи и священники, похитившие обманом благословение патриарха на высшую церковную власть, организовали свое Высшее Церковное Управление, назвав себя «живой церковью», именуемые православными «обновленцами».

«Обновленцы» с помощью ГПУ требовали себе признания на местах от епископата. Несогласных с ними епископов, священников и мирян агенты ГПУ по доносам «обновленцев» арестовывали и отправляли в ссылки. В феврале 1923 г. были арестованы и сосланы за непризнание ВЦУ вятские епископы Павел (Борисовский) и Виктор (Островидов).

В деле епископа Авраамия хранится письмо неизвестного московского священника, заключенного в тюрьму, в котором довольно ясно охарактеризована нравственная обстановка того времени внутри Церкви. Он пишет: «Обращаю ваше внимание на то, что если бы не было страха перед ГПУ за непризнание ВЦУ, то интересно было бы спросить, кто из московского духовенства пошел бы за Антонином (Грановским), если бы ГПУ не вмешивалось в эту авантюру.., знайте, что мы считаем эту гнусность не течением, не движением, а просто отделением ГПУ, мы в тюрьмах сидим, исполняя свой долг перед Церковью, и паствой, и всеми верующими» .

Не лучше дело обстояло и в Вятке. Святитель Виктор (Островидов) в своем письме к Е. М. Распоповой писал из ссылки: «Слышно, да и видно, что православные пастыри живут последнее время под страхом ссылок. Вот что делают гады отступники-живоцерковники. Придет время они насмерть будут предавать православно верующих» . А в письме к Ф. Н. Казениной владыка также писал: «Посмотрите, что творится кругом. Посмотрите на ваших пастырей, что с ними делает страх и всякие земные расчеты, и многие ли из них уцелели в православной вере, в лоне православной церкви? Увы! Все они, оправдываясь тем или другим, отреклись от Церкви, потеряли благодать Божию, а с ней и вечное спасение».

К осени 1923 г. обновленчество в Вятке сильно распространилось, оно было в самой Вятке, в Котельниче, в Уржуме, в Яранске (в котором был обновленческий епископ Сергий). Храмы обновленцев были в Слободском, Истобенске, Орлове и многих других местах губернии. В органах советской власти было юридически зарегистрировано обновленческое Вятское епархиальное управление, которым управлял Глазовский епископ Герасим, подчиненный обновленческому Синоду.

Выйдя на свободу 15 июня 1923 г., патриарх Тихон заявил о незаконности собора обновленцев, захвативших духовную власть в Церкви, и стал рукополагать на место ссыльных епископов новых кандидатов. С выходом патриарха Тихона на свободу многое изменилось, многие иерархи и священники принесли покаяние, и со стороны верных патриарху епископов начались переговоры с руководством обновленцев о воссоединении, но советская власть по-прежнему оказывала содействие и поддержку обновленческому ВЦУ.

Со стороны верных патриарху епископов ситуация в Вятке сложилась тоже парадоксальная. 24 августа 1922 г., по новому стилю, еще во время нахождения патриарха Тихона в заключении епископы Павел (Борисовский) и Виктор (Островидов) издали послание, в котором объявляли Вятскую епархию автокефальной, впредь до созыва поместного Собора Православной Российской Церкви. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Патриарх Тихон на богослужениях в Вятке больше не поминался.

Приезд владыки Авраамия в Вятку был встречен духовенством и паствою с радостью, его деятельность принесла обильные плоды. Люди духовно возрождались, соединяясь с Православной Церковью, но местные власти после высылки еписко¬пов Павла и Виктора в феврале 1923 г. к сентябрю, несмотря на освобождение патриарха из-под стражи, своей политики не изменили и во всем способствовали обновленческому Вятскому епархиальному управлению.

О тяжести местных условий, в какие поставлен был епископ Авраамий и православные Вятки, он пишет в докладе от 3 ноября 1923 г. святейшему патриарху Тихону следующее: «Организация православного управления и вообще какой-либо совещательной при епископе инстанции в современных условиях невозможна, так как гражданская власть не мирится с параллельным существованием двух управлений, причем представители обновленческого движения чинят разнородные препятствия, не гнушаясь никакими средствами. Выезд из города в уезды, на места невозможен, так как я обязан подпиской о невыезде, между тем верующие с нетерпением ждут приезда епископа, наболевшие сердца — утешения и разъяснения недоуменных вопросов. Никаких приказаний, инструкций, имеющих обязательную силу для всей епархии, распространять нельзя, ибо это может рассматриваться как принуждение и вмешательство в дела чужих религиозных обществ, противоречащее гражданским постановлениям. Приходится ограничиваться указаниями, разъяснениями, распоряжениями лишь тем причтам и приходским советам, которые изъявили добровольное желание объединиться под управление православного архиерея».

Как видно из доклада, владыке Авраамию было отказано в юридической регистрации православного епархиального управления, а сам он подпиской о невыезде из Вятки был ограничен в своих правах управления епархией. Но, несмотря на это, владыка не унывал, поддерживал свою паству в верности патриарху, духовно окормлял духовенство и мирян, совершал богослужения, принимал участие в жизни добровольно подчиненных ему приходов. Так же он предпринял меры к искоренению раскола, о чем писал: «С помощью Божией мною были предприняты шаги скорейшего искоренения раскола и объединения всех в единое стадо. Представитель мой имел беседу с посланником “Синода”, епископом Герасимом, причем никаких положительных результатов беседа не дала»

Владыка Авраамий в это время жил в сторожке Покровской церкви, которая служила ему местом жительства, зданием епархии, канцелярией и приемной. Несмотря на негативную встречу владыки советской властью и обновленческим управлением, верующий народ встретил патриаршего епископа с радостью.

С приездом владыки Авраамия, которого верующие Вятки знали и любили, ситуация стала быстро меняться, начался отток духовенства и мирян от обновленцев. За богослужением, несмотря на запрет Наркомюста, стало поминаться имя святейшего патриарха Тихона. В том же докладе святейшему патриарху Тихону от 3 ноября 1923 г. владыка писал: «К моему приезду в Вятку здесь насчитывалось 10 православных церквей, принты которых согласно резолюции вашего святейшества на письменных обращениях к Вам были приняты мною в каноническое общение. Весть о прибытии православного епископа быстро распространилась в Вятском уезде, проникла также и в другие уезды. В настоящее время в г. Вятке из двадцати храмов двенадцать православных, причем общины этих храмов обладают наибольшим количеством членов, между тем как церкви, обслуживаемые последователями раскола — бесприходны. Духовенство уездных городов Котельнича, Уржума: в первом - в полном составе, во втором - в большинстве своем, порвало связь с местным епархиальным управлением и добровольно подчинилось моему водительству. Духовенство Слободского завязало со мной отношения. Паства Уржума, как видно из многочисленных писем представителей уржумского духовенства, из устных свидетельств, приезжавших ко мне представителей мирян, с радостью приветствует назначение патриаршего епископа. Свыше ста приходов и фактически, и юридически добровольно вверили себя моему управлению. Приходов, порвавших связь с Вятским епархиальным управлением (обновленческим), большинство. По частным слухам, подавляющее большинство, но отдаленность расстояний и неопределенность сведений о состоянии церковных дел в епархиальном мешают юридическому оформлению» . В этом же докладе писал он и о том, как относились в 1923 г. прихожане к своим пастырям, ушедшим в обновленческий раскол: «Отношение обывателей к духовенству, впадшему в раскол, самое отрицательное, граничащее с полной нетерпимостью, бывали случаи применения физической силы. Упорные последователи раскола изгонялись из храма. Стоит невероятных усилий примирять раскаявшееся сельское духовенство с верующими».

Епископ Авраамий здесь выступал миротворцем между духовенством и их паствой и вместе с тем присоединял отпадших от православия священников к Церкви. Еще в своем докладе он писал: «Вследствие враждебного характера отношений мирян к впавшему в раскол духовенству мною в соответствии с канони-ческими указаниями установлен следующий чиноприем духовенства:

1. Публичное покаяние перед паствой (причем публичное покаяние требуется в случаях злостного, сознательного отпадения от Церкви).
2. Исповедь у назначенного духовника и свидетельство о ней.
3. Покаяние у епископа и письменное к нему обращение».

Интересен образец обращения, составленный владыкой, лишенный сухой формальности и отражающий истинное евангельское учение:

«Его преосвященству, преосвященнейшсму Авраамию, епископу Уржумскому.
Города Халтурина Казанского Богородицкого собора священника (такого-то)
Я, нижеподписавшийся священник Халтуринского Богородицкого собора Александр Утробин, имею искреннее желание вступить в каноническое единение с предстоятелем Русской равославной Церкви святейшим патриархом Тихоном и с Вами, Ваше преосвященство, как полномочного представителя Его святейшества. Приношу Вашему преосвященству сердечное покаяние в своем грехе разделения от Православного канонического центра и прошу Вас по данной Вам архипастырской власти разрешить мой гpex и покрыть мою немощь своей любовью, исполняя завет Великого Пастыреначальника Господа нашего Иисуса Христа, сказавшего нам в назидание: “Грядущего ко мне не иждену вон”.

От прихода, уклонившегося в раскол, писалось подобное же обращение с подписями прихожан. Например, священство Истобенского прихода подало обращение, содержащее полторы тысячи подписей.

4. Четвертым условием присоединения было сослуженис епископу при совершении Божественной литургии.

Давая общую характеристику кающегося духовенства, владыка Авраамий писал: «Сущности раскола и тяжести греха не понимали и лишь в некоторых немногих случаях смотрели на вещи сознательно». Основной же причиной волнений и недовольства со стороны мирян было введение в жизнь обновленческим управлением «нового стиля». «За последнее время, - писал владыка Авраамий, - поступило ко мне несколько приговоров местных обывателей, где между прочим говорится о необходимости воздержаться от введения нового стиля до получения указаний от святейшего патриарха» . В связи с этим владыка указывал: «Должен констатировать, что вообще введение стиля все: как духовенство, так и сельские, и городские обыватели — считают неблаговремеиным, вследствие чего во всех подведомственных мне приходах службы совершаются по старому стилю» . За шесть месяцев отсутствия православных епископов в Вятке и управления сю обновленцами иногда складывались такие ситуации, в которых требовалось особое решение патриарха. Поэтому в конце доклада владыка Авраамий спрашивал:

1) Возможно ли в пределах епархии совершать служение по старому стилю.

Ответ: Общеобязательное введение нового стиля впредь употребление временно отложить.

2) Как поступать с пресвитерами и диаконами, рукоположенными епископом старого канонического посвящения, находящимся в состоянии раскола, если посвященный (пресвитер или диакон) раскаялся, совершал уже служения, вознося моление о Вашем святейшестве и своих местных архипастырях, принял хиротонию по неведению и по своему настроению вполне достоин духовного сана, причем приходы выражают желание иметь их своими пастырями?

Ответ: Принимать и допускать до служения.
Патриарх Тихон.

Ответы святейшего патриарха были написаны им собственноручно под вопросами епископа Авраамия. Как назначенный не только Уржумским епископом, но и временно управляющим приходами всей Вятской епархии, и оценивая ее положение на 1923 г., владыка далее писал: «В городе Глазове, по неофициальным сведениям, возносится о Вас моление, Глазовская паства считает своим законным епископом преосвященного Виктора (Островидова), не признавая Глазовским представителя (обновленческого) “Синода” епископа Герасима. Епископ Герасим и некоторые его единомышленники стоят на платформе, которая состоит из трех основных положений:

1. Собор 1923 г. сомнителен.
2. Законность осуждения патриарха сомнительна.
3. Сам патриарх сомнителен, он ждет голоса собора, который мог бы разрешить вопрос о признании патриарха.

Епископ Герасим продолжает совершать богослужения с нарушением основных правил, воспрещающих посвящение двоеженцев. Позиция епископа Яранского Сергия (Корнеева) тождественна позиции епископа Герасима. По слухам, местное епархиальное и Яранское управление рассылают циркуляры, в коих поминовение за богослужением Вашего святейшества воспрещается под страхом ответственности перед гражданской властью, по соответствующей статье» .

Сообщая об этом патриарху, епископ Авраамий знал, что эти угрозы обновленческих епископов не были пустыми словами, существовало документальное разъяснение Наркомюста о запрещении демонстративного чествования патриарха Тихона. Пастырская деятельность епископа Авраамия как патриаршего епископа серьезно подорвала авторитет вятских обновленцев. Для укрепления своих позиций они собрали второй пастырский мирянский епархиальный съезд.

5. Первый арест

В книге «Победитель» о святителе Викторе (Островидове) приводится воспоминание прихожанки Чудиновских об аресте владыки Авраамия, которому она была свидетельницей. Когда однажды он вышел на амвон, к нему подошли двое людей в штатском, куда-то увели его . Позднее узнали, что владыка арестован. Это произошло 27 декабря 1923 г. Причина ареста была следующей и хорошо описана в заявлении в Центральную ко-миссию по разгрузке тюрем от 6 января 1924 года епископом Авраамием и заключенных с ним: «Мы задержаны за неприсоединение к “живой церкви” и неподчинению местному их епископу Герасиму, который созвал епархиальный съезд для выяснения вопроса о своем отношении к православной церкви, возглавляемой в Вятке епископом Авраамием, а также, видя усиление православия и шаткое свое положение. И вот, когда особенно требовалось беспристрастное свободное и безбоязненное выяснение истины, мы были задержаны. Этот арест произошел в первый день съезда 27 декабря, причем никакого обвинения и допросов не было». Епископ Авраамий был арестован вместе со своими помощниками: священником Григорием Попывановым, миссионером Константином Николаевичем Ивановым, Павлом Кузьмичом Петуховым.

Деятельность владыки Авраамия и обращение людей к Православной Церкви сильно поколебало позиции обновленцев Вятки, и они прибегли к своему обычному методу «полемики» - доносу на епископа Авраамия и его сподвижников. Всего на этом съезде, который проходил с 27 по 29 декабря 1923 года, присутствовало 100 делегатов, из них 45 обновленцев, 33 патриарших представителя, 22 занимающих выжидательную позицию. Самым спорным на съезде был вопрос о подчинении патриарху Тихону, одни выступали за патриарха, другие - за обновленческий Синод. В результате была вынесена резолюция о прекращении церковных распрей, борьбы и восстановления мира и спокойствия в Православной Церкви, примиряющая противоборствующие стороны. То есть вопрос о верности патриарху Тихону паствы Вятской епархии в целом так и остался нерешенным. Нет нужды говорить, что если бы епископ Авраамий не был арестован, то результаты этого съезда могли быть совсем другими.

Итак, владыка был арестован, но ОГПУ нужны были законные основания для ареста. В этот же день у епископа Авраамия был произведен обыск в палатке Покровской церкви в присутствии секретаря епархии иеромонаха Владимира (Пуссет) и монаха Романа (Федорова). Владыки при обыске небыло, ему был предъявлен лишь протокол обыска для подписи. Были изъяты книга для записи резолюции с текущей перепиской, одна папка с перепиской и двенадцать нарядов. Обвинение владыке Авраамию и арестованным с ним было предъявлено лишь шестнадцатого января, то есть спустя более половины месяца после ареста, по сути дела следователи две недели искали повод для оправдания ареста. Обвинение было предъявлено в весьма расплывчатых формулировках: «Будучи активными и авторитетными в массе верующих церковниками, использовали свое положение в контрреволюционных целях и, прикрываясь религиозными убеждениями, вели антисоветскую агитацию и пропаганду среди несознательного верующего населения, пользуясь религиозными предрассудками последнего и ссылаясь на гонения православных со стороны власти».

Вскоре, как видно из записки епископа Авраамия князю Ухтомскому от 18 января 1924 г., двое из заключенных, священник Григорий Попыванов и Павел Кузьмич Петухов, были освобождены, но был арестован секретарь епархии иеромонах Владимир (Пуссет), у которого обнаружили письмо митрополита Антония (Храповицкого). В этом письме имелись некоторые слова, привлекшие внимание следователя ОГПУ. Обновленческий митрополит Евдоким (Мещерский) соборным решением епископов Зарубежной Церкви во главе с митрополитом Антонием этим письмом лишался сана, также в этом письме были слова владыки Антония «Никогда не соглашусь перейти на утилитарный взгляд на жизнь, а потому я мало беспокоюсь о том,
переменится ли еврейское правительство в России на христианское или нет».

Такие выражения взглядов не могли не привлечь внимание политического управления. К тому же у миссионера Иванова при обыске изъяли книгу С. Нилуса «Близ есть при дверех», тоже с ярко выраженными подобными взглядами.

Первый допрос владыки 17 февраля надписан под грифом секретного отделения и проведен уполномоченным ОПТУ Ермиловым. Почему так долго не было допроса? Владыку про-держали в заключении с 27 декабря по 17 февраля почти без ведения дела. Видимо, ОГПУ просто устраивало изоляцию православного епископа и православного миссионера, мешающих обновленцам. Вторая возможная причина долгого содержания под стражей без допроса была та, что таким образом человека, находящегося в тяжелых условиях заключения, лишенного обычного своего окружения путем моральных и физических скорбей, готовили к допросу.

Настроение, которое владело епископом, в эти дни ясно из его записки князю Ухтомскому: «Сегодня двоих из наших вы-пустили на свободу, двое остаемся, словно тяжкие преступники, но не унываем: пусть творится воля Божия». На допросе вопросы, задаваемые следователем, касались якобы контрреволюционной деятельности епископа. Самих вопросов следователя в протоколе нет, записаны только ответы владыки Авраамия.

Первый ответ владыки такой: «Будучи правящим епископом Вятской епархии, я никогда не имел даже и мысли, а тем более под давлением кого-либо использовать занимаемое мною положение в Православной Церкви в каких-либо контрреволюционных целях. Пользоваться религиозными предрассудками и убеждениями верующих для ведения среди них антисоветской агитации я лично не имел никакого намерения. Никаких собраний верующих я не устраивал и тем самым, конечно, не мог выступать с контрреволюционными речами. Восстанавливать население против сов. власти у меня не было положительно никакой цели. Ко мне, как к епископу, приезжали и приходили в Вятку за различными разъяснениями и просьбами по чисто церковным делам представители от православных приходов епархии, миряне и духовенство, иногда которых собиралось в моей канцелярии до десяти, но они, получив нужное разъяснение и ответы, быстро расходились. Совещание духовенства по тем или иным вопросам я не устраивал. Правда, было один раз назначено совещание по поводу избрания благочинного, но оно не состоялось ввиду малого количества собравшихся».

На вопрос о письме митрополита Антония (Храповицкого) к Евдокиму (Мещерскому) владыка ответил: «Письмо это меня интересовало тем, что в нем митрополит Антоний отвечал на письмо Евдокима и изобличал его в учинении раскола в Православной Церкви, а ничуть не в том смысле, что в содержании письма имелись некоторые неуместные выпады и выражения против сов. власти, теперь он живет за границей и, невидимому, остался при своих монархических убеждениях». Иеромонах Владимир (Пуссет) хотел зачитать это письмо на съезде.
Чтобы понять интерес к письму владыки Авраамия, в котором лишается сана архиепископ Евдоким (Мещерский), необходимо дать оценку периода с июля 1923 г. по апрель 1924 г.

Известно, что владыка Авраамий прибыл в Вятку 21 сентября 1923 г., а арестован 27 декабря того же года. 15 июня 1923 г. святейший патриарх Тихон указал на неканоничность обновленческого собора, и многие из видных иерархов, впадших в раскол, принесли покаяние и присоединились к Православной Церкви. Видя необратимость отхода паствы к патриарху, лидеры обновленцев пошли на примирение, и святейший патриарх Тихон благословил архиепископа Тверского Серафима (Александрова), архиепископа Илариона (Троицкого) и архиепископа Уральского Тихона (Оболенского) вести переговоры о примирении. Со стороны обновленцев выступал председатель Священного Синода самозваный митрополит Нижегородский архиепископ Евдоким (Мещерский). Переговоры эти велись с августа по ноябрь и были сорваны Евдокимом, который требовал как условие соединения:

1. Удаление «бывшего» патриарха Тихона от дел управления.
2. Удаление «бывшего» патриарха Тихона на жительство до собора в Гефсиманский скит.
3. Перенесение окончательного решения дела «бывшего» патриарха Тихона на собор.

Святейший патриарх довольно долго ждал покаяния обновленцев и лишь 16 апреля 1924 г. по новому стилю издал послание, обличающее тяжкие преступления бывшего архиепископа Нижегородского Евдокима (Мещерского). И на основании канонов от единомысленной с ним патриарха Православной Церкви, патриарх подвергнул обновленцев каноническому запрещению и подтвердил, что они впредь до раскаяния находятся вне общения с Церковью. Как видим, на период с сентября по декабрь Евдоким еще не был под запретом от российских иерархов, стоял во главе обновленческого ВЦС и выступал прочив патриарха, поэтому письмо митрополита Антония, в котором Евдоким как глава обновленцев лишался священного сана и совершенно отлучался от Православной Церкви, было в данный период мощным свидетельством против обновленцев. И скорее всего так на это письмо и смотрел владыка Авраамий, мало обращая внимания на его политическую подоплеку.

Владыку Авраамия обвиняли также за поездки по епархии миссионера Константина Николаевича Иванова и его диспуты, которые он устраивал против обновленцев в разных местах епархии. Кроме того, у Иванова изъяли письмо неизвестного московского священника (выше цитированное), в котором обновленческое ВЦУ названо отделением ОГПУ, что стало тоже поводом к обвинению. Владыке также вменили в вину переписку с ссыльными епископом Павлом и епископом Виктором, оказание помощи патриарху Тихону и общение с ним. В заключении дела от 11 марта 1924 г., которое вел заместитель вятского губернского прокурора, написано: «Гражданин Дернов Авраамий Иванович, Пуссет Владимир Николаевич, Иванов Константин Николаевич изобличаются в том, что, состоя служителями религиозного культа и будучи последователями патриарха Тихона, имели связь с контрреволюционным элементом - высланными из Вятки епископами Павлом Борисовским, Виктором Островидовым и протоиереем Перебаскиным и содержащимся в Вятском исправительном трудовом доме монархистом князем Ухтомским. Получали и хранили письма контрреволюционного характера, каковые распространяли среди верующих, преимущественно среди крестьян, во время бесед и совещаний по религиозным вопросам, в борьбе с обновленческим движением. Принимая во внимание, что Дернов, Пуссет и Иванов являются социально опасными элементами среди окружающих масс в пределах Вятской губернии, полагал бы передать настоящее дело в комиссию НКВД по административным высылкам».

Таким образом, вина владыки Авраамия и арестованных с ним свелась к двум основным обвинениям - в контрреволюции и борьбе с обновленчеством. В то время, когда Православная Церковь для новых властителей России являлась врагом, а выбранное ими мировоззрение изгоняло понятие о Боге из жизни подчиненных им граждан, сама христианская жизнь и христианские добродетели рассматривались как преступления. Верность епископа своему патриарху, противодействие расколу, который губил души людей, помощь ссыльным и заключенным, изгнанным за имя Христово, - вес это в глазах строящих безбожный мир революционеров считалось контрреволюцией. Суть дела епископа Авраамия (Дернова) и многих других жертв революции совсем не в том, что они занимались политикой. Нет, они осуждались именно за деятельное исполнение Христовых заповедей.

Прихожане Вятки встали на защиту своего полюбившегося им епископа. От православной общины Воскресенского собора города Вятки было подано в губ. отдел ГПУ заявление, в кото-ром они доказывали незаконность ареста и невиновность владыки Авраамия. «Будучи поглощен вопросами Православной Церкви и веры, - писали они, - епископ Авраамий всегда был чужд политике, а тем более контрреволюции и никаких преступлений не совершал. Арест его, как надо полагать, является результатом какого-либо недоразумения. Содержание под стражей лица подозреваемого в совершении преступления как мера пресечения способов уклонения подозреваемого от следствия и суда является мерой крайней, применяемой в случаях, предусмотренных ст. 105 уголовного процессуального кодекса, в данном случае ни один из шести пунктов ст. 105 уголовного процессуального кодекса не может быть применен к епископу Авраамию» . Далее в заявлении прихожане просили об освобождении владыки, причем не просто просили, а наверное, хорошо зная нравы сотрудников местного ОГПУ, писали: «Просим вас ввиду изложенного губ. отдел ГПУ изменить принятую в отношении к епископу Авраамию меру пресечения содержания под стражей на более легкую, на имущественное поручительство, или денежный, или имущественный залог, или же лично берут на себя крестьянин Вятского уезда Троицкой волости деревни Голованово Михаил Иванович Сугорнин, Троицкой волости деревни Меркушево Меркушев Михаил Федорович, Щербинской волости деревни Кушсво Иваи Петрович Кушов и далее следуют подписи совета общины Воскресенского собора». Как видим, паства просила освободить своего епископа за выкуп. К сожалению, у этого документа пет даты, по вполне возможно, что именно это заявление подействовало. Владыка был освобожден 23 мая 1924 г., но освобожден под подписку о невыезде.

Во время первого заключения владыка Авраамий познакомился с князем Константином Эрастовичем Ухтомским, содержавшимся в Вятском рабдоме, и более двух месяцев провел с ним в одной камере. Князь Ухтомский отбывал десятилетний срок, заменивший ему расстрел за неудавшуюся попытку восстания в Ростове-на-Дону. Нашлись у них и общие знакомые. Епископ Авраамий во время учебы в Казанской духовной академии был знаком с родственником князя епископом Андреем
(Ухтомским). После освобождения владыка оказывал князю материально-нравственную поддержку.

6. Деятельность владыки Авраамия после освобождения

Владыка Авраамий был освобожден 23 мая 1924 г., но следственное дело не было прекращено. “Освобожден под подписку о невыезде из пределов гор. Вятки впредь до окончания следствия по сему делу и вызову в суд”, — сказано в выданном при освобождении “удостоверении”. Дело о владыке надлежало направить в комиссию НКВД по административным высылкам. Но этим гонители не ограничились. Под грифом «Совершенно секретно» за подписью зам. начальника губ. отдела Кринкина, в следственном деле СУ-11397 хранится расписка, которая показывает, что власти и после освобождения из заключения не оставили патриаршего епископа в покое и, как могли, ограничивали его деятельность. Расписка помечена датой 1924 г. августа 21 дня и имеет следующее содержание:

«Я, епископ Авраамий Иванович Дернов, даю настоящую подписку-обязательство Административному отделу Вятского Губисполкома Советов в том, что обязуюсь:

1. Не имея своего властью зарегистрированного церковного управления, не буду управлять своей епархией, а равно и другими епархиями, т.е. не буду нести никаких административных функций, а именно а) назначение, перемещение, смещение служителей культа; б) вмешиваться в церковную жизнь; в) решать брачные дела и рассылать воззвания и распоряжения духовенству и мирянам.
2. Данную подписку-обязательство обязуюсь исполнять до момента регистрации сов. властью церковного управления той или иной епархии, во главе которой буду стоять я.
3. Я имею право служить только церковные службы и то только по приглашению верующих с соблюдением данного мной обязательства.

При нарушении его или части данного обязательства я беру на себя ответственность перед судом за злостное неподчинение сов. власти.
К сему подписуюсь» .

О том, что заставило владыку Авраамия подписать еще и данное «обязательство», явно не им составленное, сейчас можно строить лишь предположения, но этот документ, сочинённый властями, доказывает лишь то, что деятельность владыки после ареста была неудобна ни обновленцам, ни сов. власти. Этим обязательством Губисполкома и подпиской о невыезде от НКВД любое официальное действие епископа теперь рассматривалось как причина нового ареста, советская власть сделала для владыки практически невозможным управление епархией.
Восстанавливая теперь события почти вековой давности, мы можем хотя бы несколько понять, какое давление было оказано на православного епископа для того, чтобы он не противодействовал раскольникам. И все же, даже находясь под следствием, лишенный права официального управления епархией, ограниченный подпиской о невыезде, владыка исполнял свой долг перед Богом и Его Святой Церковью - управлял вверенной ему паствой. Только теперь, чтобы «не дать повода ищущим повода», он при решении церковных дел, как сам говорил, лишь «не возражал», «выражал согласие» или говорил, что «дело было сделано с моего ведома». Но ни одно дело не решалось без него, в глазах православных христиан города Вятки он являлся главой верной патриарху епархии. По-прежнему его управление имело для обновленцев губительный характер. В самой Вятке, в Уржуме, в Яранске, в Халтурине (нынешний Орлов), в Нолинском уезде и других местах епархии обновленцы теряли свое влияние на людей и даже силой изгонялись из храмов.

Владыка, почитая власти, однако не обращал много внимания на их указы, когда безбожные хозяева «новой жизни» пытались подчинить себе внутреннюю жизнь Христовой Церкви. А это уже был путь исповедничества, который неминуемо нес новые лишения.

Через десять месяцев после освобождения, 6 марта 1925 г., у владыки Авраамия в палатке Богоявленской церкви по месту его жительства был произведен обыск. Среди изъятых вещей были дневник владыки, записная книжка Винокурова, письма с конвертами - три штуки, заявления на имя Авраамия - семь штук, разной переписки - 11 листов, фотографическая карточка патриарха Тихона. После обыска епископ Авраамий и монах Василий (Винокуров) были задержаны. На следующий день, 7 марта, епископу Авраамию было предъявлено на подпись постановление начальника 1-го спецотделения ОГПУ Мухачева:

«Постановление о предъявлении обвинения и выборе меры пресечения.

1925 года марта 7 дня начальник первого спсцотделения Вятского губернского отдела ОГПУ Мухачев, рассмотрев переписку, дело о гражданине Дсрнове Авраамии Ивановиче, НАШЕЛ, что гражданин ДЕРНОВ Авраамий Иванович, 50 лет, духовного звания, богослов-академик, беспартийный, холост, служитель культа - епископ Уржумский с пребыванием в Вятке подсудимый за а/с деяния - уличается в том, что:
1) Имел общение и способствовал антисоветской деятельности монархического элемента и
2) Использовал религиозные предрассудки масс в целях возбуждения их сопротивлению закона и постановлениям РАБ. КР. СОВВЛАСТИ и ея органов.

Основываясь на вышеизложенном и принимая во внимание, что преступное деяние совершено в районе действия в ВятГуб Отдела ГПУ,
ПОСТАНОВИЛ:

Привлечь гражданина ДЕРНОВА Авраамия Ивановича к ответственности по обвинению по 68 и 119 ст. ст. У КЗ.

Мерой пресечения против гражданина ДЕРНОВА А. И. избрать содержание под стражей в камерах при ГООГПУ.
Начальник первого спецотделения: Мухачев.

Обвинение мне прочитано 7 марта 1925 года в 15 час, в чем и подписуюсь.
Авраамий Дернов».

7. Второй арест владыки Авраамия

Владыка снова был арестован, по содержался уже не в рабочем исправительном доме, а в камере ОГПУ под стражей. Каковы были причины ареста, найденные начальником отделения ОГПУ? Причиной обвинения владыки в общении и способствованию антисоветской деятельности монархического элемента, вероятно, послужили данные из переписки князя К. Э. Ухтомского и Е. М. Распоповой.

История переписки такова. Князь Ухтомский был доставлен в Вятку в 1922 г. в одном поезде со святителем Виктором (Островидовым), которого переправляли этим же составом в Сибирь. При свидании со святителем Виктором Распопова и узнала о прибытии Ухтомского в Вятскую тюрьму. Впоследствии опа носила Ухтомскому передачи и даже добилась регулярных свиданий с ним, сам епископ Виктор запрещал своим духовным детям общение с Ухтомским. Ухтомский также испытывал неприязнь к епископу Виктору. Ухтомский как князь резко осуждал духовенство за признание советской власти и считал это их падением. Зная твердый и искренний характер исповедника епископа Виктора, можно полагать, что поэтому он и запрещал общение с Ухтомским. Кроме того, за помощь Ухтомскому вполне могли последовать аресты, и владыка, вероятно, берег свою паству от сотрудников ОГПУ, которые придирались к каждой мелочи.

Из показания Анны Никифоровны Кузнецовой, 75-ти лет, духовной дочери епископа Виктора и епископа Авраамия, становится известно следующее. «Однажды, — показала она, — это было до масленки в прошлом 1924 году, мне епископ Виктор из ссылки написал письмо, которым категорически запретил ходить к Ухтомскому и носить передачи - я его и послушала, ни разу не нашивала, из-за этого со мной и не разговаривала Распопова. В данное время, переписываюсь с епископом Виктором, конечно, как неграмотная, так пишут другие, которых я прошу. Но больше все, кто пишет, так прошу поклон написать, тем и ограничусь. Мне же епископ Виктор написал отдельно только одно письмо, в котором не велел носить передачи Ухтомскому, а тут все пишет письма другим, тo есть мне через других, как я неграмотная. Почему мне Виктор запретил носить передачи Ухтомскому, я и сейчас не знаю, но я его всегда слушалась, послушалась и на этот раз». Вот святая простота.

Не так отнеслась к письму Распопова, в записке к Ухтомскому она пишет: «Вчера была на именинах у Б. А., и там, между прочим, было письмо владыки Виктора, где он поздравлял ее с днем ангела, было написано все, и в этом письме он се, то есть бабушку Анну, спрашивал, оставила ли она хождение к Вам, меня это прямо покоробило - ведь, когда он писал эти строки, он знал, что не одна она будет читать это письмо, а все». Было написано письмо владыкой и самой Распоповой, о котором она сообщает Ухтомскому так: «Получила письмо от владыки из далекой Сибири, если бы Вы знали, какое это письмо, я Вам непременно принесу сама в следующее воскресенье, Вы прочтете его дерзкое письмо по отношению ко мне».

Нужно сказать, что Елизавета Михайловна Распопова была близка к епископу Виктору и оказывала ему серьезную материальную помощь в то время, когда он находился в ссылке. В одном из своих писем к семье Распоповых владыка горячо благо-дарит ее мужа Александра Аркадьевича и саму Елизавету Михайловну за оказанную помощь.

Была близка Распопова и с владыкой Авраамием, она возила доклад владыки святейшему патриарху Тихону и привезла от него ответ.

Из переписки Ухтомского и Распоповой, которую изъяли сотрудники ОГПУ, они сделали некоторые выписки. Из записки Ухтомского Распоповой: «С преосвященным Авраамием у нас уже установлены правильные, хотя и тайные отношения». А из записок Распоповой другие выписки 4 октября 1924 г.: «... знаешь, ты завладел моей мыслью о владыке Авраамии, но я решила, что рано. Сейчас не время говорить об этом, а потому молчала». Следующая от 16 октября 1924 г.: «... сейчас только пришла от владыки, где была совсем неожиданно, и случайно получила благословение его столь дорогое для нас на...»

Само собой, что такие выражения в переписке сотрудники ОГПУ понимали по-своему. На допросе 29 октября 1924 г. следователь спрашивал Распопову об этом месте переписки, о котором она писала Ухтомскому так: «Мухачев спрашивал меня: “На что нас должен был благословить владыка, на побег?” Я говорила: “На свободную совместную жизнь”» Кроме того, из переписки было видно, что владыка Авраамий оказывал заключенному князю материальную помощь. Но материальную помощь епископ оказывал многим находящимся в рабдоме. Князь Ухтомский был лишь одним из них. Это что касается первой части обвинения владыки - о связях с монархическим элементом из изъятой переписки.

Во второй части обвинения под «использованием религиозных предрассудков масс в целях возбуждения их к сопротивлению закону и постановлениям Соввласти» в очередной раз подразумевалась противораскольническая деятельность владыки и духовенства епархии.

«В декабре месяце духовенство города Вятки “не без моего ведома”, - как сказал владыка на допросе 8 марта 1925 г., - постановило организовать “Истинно-православное христианское общество под идейным водительством патриарха Тихона”, как, видимо, юридически разрешенный орган управления православными приходами Вятки. Инициатива принадлежала архимандриту Владимиру Пуссету и священнику Беляеву, но это начинание не было разрешено Губкомом Вятки» .

Зимой к владыке Авраамию дважды приезжал член приходского совета Яранской церкви Чернышев, после свидания с епископом в январе 1925 г. за один день православные прихожане Яранска захватили все обновленческие церкви, выгнав обновленцев.

Во второй раз Чернышев приезжал от лица жителей города Яранска и просил благословения владыки на поездку к патриарху Тихону для поставления в Яранск православного епископа. Владыка Авраамий, как он сказал на допросе, «не возражал», после этого в Яранск прибыл епископ Нектарий (Трезвинский) и повел бескомпромиссную борьбу с обновленчеством. 27 февраля 1925 г. настоятель Троицкого собора города Яранска направил рапорт святейшему патриарху Тихону, сообщая, в частности, «... что подведомственная владыке территория ныне под духовным водительством епископа Нектария вся православная» . К епископу Авраамию приходил за благословением и бывший участник Гос. думы Николай Павлович Стародумов, член Яранского церковного совета, также участвовавший в борьбе с обновленчеством.

Из Уржума к владыке приезжали или писали письмо с прошением поставить священника Василия Половникова благочинным Уржумского и Советского благочиний, владыка «согласился». Вскоре священника Половникова арестовали за ревностную деятельность в окрестностях Уржума против обновленцев. Он «... утверждал и доказывал невиновность бывшего патриарха Тихона, считая осуждение Тихона сов. властью только актом репрессии духовенства, предлагал духовенству публично чествовать бывшего патриарха Тихона, грубо и неправильно критиковал действия правительства в отделении Церкви от государства...» , - сказано в следственном деле.

22 апреля 1923 года был закрыт Болячкинский монастырь деревни Болячки Сунской волости Нолинского уезда за антисанитарные условия и неимение госрегистрации. Этот монастырь был открыт под руководством епископа Сергия (Корнеева) при участии миссионера Константина Николаевича Иванова. 12 февраля 1925 года были арестованы настоятель обители игумен Герман (Рыков), 1871 г. рождения, из крестьян Вятской губернии Халтуринского уезда Козаковской волости деревни Меканецкой, и монах Иларион (Мельников), 1874 года рождения, из крестьян Тульской губернии Чсрнского уезда Скородневской волости. Кстати, последний пожертвовал тысячу рублей на постройку церкви для монастыря. В обвинение им было поставлено присутствие подростков в монастыре, которые были отданы своими родителями после исцеления от неизлечимых врачами болезней.

Существовал благочестивый обычай - в случае смертельной болезни ребенка его родители давали пред Богом обет при вы-здоровлении отдать свое исцеленное Богом чадо на некоторое время трудником в монастырь. За принятие четырех таких детей и отвечал игумен.

Также в обвинении значилось: обучение детей из окрестных деревень Закону Божию, раздача паломникам воды из святого источника, проповедь о кончине мира, которую слушали более
ста прихожан... Был арестован также Степан Евгеньевич Белобородов, 1878 г. рождения, крестьянин, житель деревни Клено-вой Сунской волости Нолинского уезда, благодетель монастыря. В царское время он был участником монархического движения «Союз русского народа», но после вышел из него. Однажды он привез епископу Авраамию три мешка сухарей, которые предназначались для узников Вятского рабдома. Так же Степан Евстигнеевич оказывал помощь - посылал посылку в Сибирь епископу Павлу (Борисовскому). Как уже выше говорилось, дела милосердия к находящимся в узах особенно, если они исходили от людей, ранее выражавших монархическое взгляды, рас-сматривались сов. властью как контрреволюция.

Нужно заметить, что монастырь был открыт обновленческим епископом Сергием, вероятно, уже после ссылки епископов Виктора и Павла. Но при епископе Авраамии игумен Герман перешел в духовное общение с ним, как сказал владыка на допросе.

16 февраля 1925 г. был арестован игумен Варфоломей (Попцов). Он родился в 1860 г. в г. Кукарке (ныне Советск) Вятской губернии, принял монашество и до 1914 года был в Белостокском Гродненском монастыре вместе с владыкой Авраамием. В Первую мировую войну служил в гвардейском корпусе в передовом перевязочном отряде священником, а в 1918 году был рекомендован епископу Никандру (Фсноменову) во время Поместного собора епископом Владимиром (Тихоницким), будущим экзархом Православной Церкви в Европе. С 1918 г. служил в городе Орлове (с 1923 г. - Халтурин) и был знаком с сестрой епископа Владимира Марией Тихоницкой. Игумен Варфоломей неоднократно бывал у епископа Авраамия, вел с ним переписку. Отец Варфоломей был арестован за попытку захвата обновленческой церкви, а за три недели до этого события он последний раз был у владыки. Кроме того, игумен Варфоломей делал по тем временам смелое дело, имел в храме портреты царской семьи и гласно поминал царскую семью на заупокойных службах.

Все эти события и явились второй причиной нового ареста епископа Авраамия: «... с середины 1924 г. в городе Вятке и на периферии губернии, — говорилось в заключительном обвинении, - в ряде церквей и монастырей под религиозным флагом черносотенная часть духовенства начала антисоветскую работу, будучи организованной в губернском масштабе, при явном попустительстве, содействии и активном участии этой черносотенной части духовенства, вокруг некоторых церковных советов формируется монархический элемент, который также под флагом религии пытался развернуть антисоветскую работу. Брал под свое влияние церковные советы и религиозные группы верующих, командовал верующим населением, морально разлагал его, направляя против власти советов, пользуясь некультурностью и религиозным фанатизмом. Наиболее ярко это выразилось в Уржумском, Нолинском, Иранском, Халтуринском уездах и городе Вятке» . Основным обвиняемым по данному «преступлению» был епископ Авраамий.

В следственном деле сохранилось два протокола допроса владыки от 8 марта 1925 года на другой день после ареста и от 14 марта 1925 года. Вот они полностью:

«Предупрежденный за дачу ложных показаний о судебной ответственности гр-н Дернов показал по существу предъявленного ему обвинения следующее: В 1922 году я от KOГO-TO слышал, что в Вятку в рабдом приехал какой-то генерал. Об этом приехавшие с ним в ссылку в Сибирь епископы Павел и Виктор мне ничего не говорили. В 1923 году я узнал, кажется, от старушки Аннушки Кузнецовой, что в рабдоме сидит князь Ухтомский, знаю, что Аннушка носила туда, в рабдом, передачу, а посылал ли я передачу или письма через Аннушку Ухтомскому - я не помню, не утверждаю, что не посылал, но и не утверждаю, что и посылал, не помню. В декабре 1923 года я был ГуБОтд. арестован, со мной сидел мирянин города Вятки Иванов Константин Николаевич - по моему же делу. Ухтомский сидел в другом совершенно корпусе, но месяца через два Ухтомский был переведен в мою камеру, где я с ним познакомился. Оказалось, я был знаком еще раньше не то с его братом, не то с его дядей епископом Уфимским Андреем Ухтомским в Казани в девяностых годах. С Ухтомским Константином я сидел в одной камере более двух месяцев, затем я был освобожден. За время совместного сидения и ранее к Ухтомскому гр-ка Распопова Елизавета Михайловна, Аннушка Кузнецова приносили передачи продовольственные. Ко мне носили передачи Аннушка Кузнецова, (от) Казенина Викентия (не Викентия, а Анфисы - по-правка владыки Авраамия) и другие лица, коих назвать не могу, так как передачи были без подписи, на мое имя писем в рабдом не бывало, а на Ухтомского не знаю. Я знал, что Ухтомскому приносили передачи каждый день, а кто, не знаю. Знаю, что больше передачи приходили с записками от гражданки Распоповой. К соввласти Ухтомский был на стороне строя монархически-оппозиционного, но имел ли я с ним беседы на политические темы — я не помню. Его настроения я не разделял. Относился ко мне Ухтомский хорошо, и между нами никаких недоразумений не было. О церковных делах мы толковали с ним. Он, Ухтомский, осуждал резко патриарха Тихона за раскаяние перед советской властью в своих делах и считал это падением патриарха Тихона. По своем освобождении я раза два посылал через Аннушку передачи Ухтомскому деньгами, всего двадцать рублей, писем от себя Ухтомскому я не посылал, писем от Ухтомского тоже не получал, кроме приветов через Распопову Е. М. Распопова Е. М. заходила ко мне изредка как знакомая. Аннушка Кузнецова бывает у меня часто.

С епископом Виктором и Павлом в ссылке из Сибири я связь имел, но через Аннушку Кузнецову и Борисовскую Наталию, непосредственной же связи с ним не имел. С б. патриархом Ти-хоном я имел связь только по церковной линии через разных лиц, священника Вятки Серебренникова Александра и Распопову Е. М.

Мой товарищ по семинарии Тихоницкий Елпидифор Михайлович, находясь за границей, имеет связи со своим братом священником города Вятки Тихоницким Вениамином, и последний иногда знакомит меня о жизни Елпидифора, в частности, что-то говорил о господине Струве (быв. рус. бог.), но со Струве я лично не знаком, хотя Струве и был в 1918 году в Вятке. Елпидифор же знаком со Струве.

Я лично за всеми богослужениями публично поминаю Тихона словами: “Святейшего птриарха Московского и всея России Тихона”. Также рекомендовал и своему духовенству поминать Тихона, а не как-нибудь иначе. Разъяснение Наркомюста о за-прещении демонстративного чествования Тихона я знаю, но раз так установлено Собором 1917 года, то считаю нужным так и исполнять.

Назначением, смещением, перемещением служителей культа я ведал и руководил (до дачи подписки Губисполкому о неисполнении административных функций). С выбором в городе Уржуме на должность благочинного церквей священника Половиикова Василия я согласился.

Община Болячкинского монастыря была организована Ивановым Константином Николаевичем под руководством епископа Сергия, игуменом был назначен Герман, он в мое епископство был в духовном общении, я знал, что он был болен, но т.к. община его уважала, да я еще не мог совсем как следует осмотреться, поэтому и не сменил Германа другим настоятелем. Белобородов Степан Евстигнеевич бывал у меня раза три. Последний раз Белобородов был у меня перед Рождеством нынче зимой — привез три мешка сухарей, которые я передал в рабдом через служащую рабдома Татьяну Родионовну, сухари были предназначены вообще для заключенных. Разговоров у меня с Белобородовым об его аресте не было никаких. Недели три тому назад был у меня игумен Спасской церкви города Халтуринска Варфоломей Попцов, а после него приезжал ко мне священник собора города Халтуринска Утробин, последнему по церковной работе я давал указания в той плоскости, что все зависит от церковных советов. Директив о том, чтоб верующая группа Спасской церкви (тихоновская) совершила грубое насилие над служителями культа и мирянами религиозной группы собора другого течения церкви — я ни Утробину, ни Попцову не давал, если там произошло физическое насилие одной церковной группы, находящейся в духовном единении со мной, над другой церковной группой, не находящейся со мной в духовном единении, - то я этим не руководил.

Нынешней зимой у меня был — приезжал два раза из Яранска, гр-н Чернышев - член совета собора города Яранска, первый раз он был у меня до захвата яранских обновленческих церквей мирянами тихоновского направления, во второй раз был уже после захвата. Говорил о том, что они намерены просить в город Яранск епископа - я Чернышеву не возражал. Кого посылали из Яранска к Тихону — я не знаю. В феврале с/г меня посетил гражданин города Яранска Стародумов — член Госдумы был у меня за благословением, говорил, что был вызван в Губотдел ОГПУ, но там его по всем вопросам оправдали. С прибывшим от Тихона епископом Нектарием я не знаком и не переписываюсь. Стародумов говорил мне, что Нектарий сначала по приезде мирянам не понравился, как очень суровый и несдержанный, и что он, Стародумов, давал Нектарию совет несколько изменить свое поведение.

Ныне зимой в Вятке, не без моего ведома, духовенство города Вятки тихоновского течения пыталось организовать “истинно православное христианское общество под идейным водительством святейшего патриарха Тихона”, но Губисполкомом оно зарегистрировало не было. Духовенство хотело объединить все общины города Вятки в это общество и создать свое духовное губернское управление. По данному вопросу к Тихону никто не ездил, руководства от него не было, иных причин создания общества не было. Инициатором был св. Беляев.

Вопрос: Считаете ли Вы преступлением связь Вас, епископа, с монархическим элементом.

Ответ: Мне неинтересно, кто из моей паствы к какой партии принадлежит, лишь бы был христианином. Ничего предосудительного в этом не вижу.

Виновным себя в том, что я сознательно имел связь и способствовал к/p деятельности монархического элемента, не признаю. Также не признаю себя виновным в сознательном использовании религиозных настроений масс в целях возбуждения их против соввласти.

Протокол допроса прочитан, написан с моих слов верно, с двумя сносками, к сему подписуюсь: Авраамий Дернов. 08.03.25.
Допрашивал Мухачев».

Из показания епископа Авраамия отчасти видно, чем жила православная епархия в то время. Вероятно, уже находясь в заключении, владыка, узнав об аресте Е М. Распоповой, подал следователю заявление следующего содержания:

«Начальнику секретнооперативной части Вят. Губ. Отд. ГПУ Мухачеву
заявление

Вчера я слышал вопрос “Распоповой передали?”. Если ее арест отчасти связан с моими показаниями, то вынуждаюсь разъяснить:

1. Поддерживал связь с патриархом через Распопову, это значит лишь то, что по случаю своей поездки в Москву она еще в 1923 году взялась доставить пакет в канцелярию патриарха.

2. Носила обед Ухтомскому, точнее от нее носили (...) да и это мое утверждение не категорического характера, но об этом не слыхал ни от нее, ни от Ухтомского, ни тем более не наблюдал сам, а услышанного в том смысле, что утверждаю это, насколько мне известно по слухам и догадкам, наконец, не исключается этим возможность, что обед доставлялся и другими.

Авраамий Дернов. 16 марта 1925 года».

Владыка Авраамий, вероятно, думал, что он виновен в аресте Распоповой из-за дачи показаний. Но она была арестована 6 марта, то есть еще за два дня до его допроса. Причина же ее ареста - помощь Ухтомскому. Что касается поездки к святсйшему патриарху Тихону, то это было известно ОГПУ еще в октябре 1924 г. из показаний самой Распоповой. Таким образом, показания епископа Авраамия не были причиной ее ареста.

Второй допрос владыки Авраамия был проведен через неделю после первого, 14 марта 1925 года, из которого видно, что главная цель начальника ОГПУ сделать епископа пособником монархистов.

Протокол допроса:
«Дополнительно допрошенный гр-н Дернов А. И. по вещественным доказательствам показал о связи с Ухтомским следующее: свое прежнее от 08 марта по всем вопросам моей связи с гр-м Ухтомским я подтверждаю без изменения.

Вопрос: В записке Распоповой от 09.10.1924 года к Ухтомскому значится, что Распопова была у Вас с письмом, от Вас взяла Ухтомскому денег.

Ответ: Не отрицаю, но и не помню.

Вопрос: В письме Ухтомского гр-ке Распоповой от 07.01.1924 года говорится: С преосвященным Авраамием у нас уже установлены правильные, хотя и тайные сношения. Была задушевная встреча, я проник к нему на пять минут?

Ответ: Я в то время сидел в новом корпусе рабдома, а Ухтомский в старом корпусе и до перевода его в мою камеру я с ним имел простую переписку, т. е. Ухтомский посылал ко мне разные записочки, а я отвечал. Кто носил эти записочки - я не помню.

Вопрос: В письме Ухтомского к Распоповой от 10.02.1924 года говорится: Что же делать, если неосторожность епископа Авраамия, попавшегося при обыске у него какой-то моей запиской, несколько затруднило наше с Вами письменное сношение... Отсылаю Вам для сведения две записки епископа Авраамия, как доказательство того... Жаль только одного, что он не послушал моего совета - тотчас же уничтожить всякие следы наших с ним сношений. Слава Богу, что не попалось в руки злые то письмо, где я упоминал имена - отчества наших дорогих сестер во Христе.
Что Вы на это скажете?

Ответ: Однажды был у меня в камере обыск, во время кото-рого у меня была отобрана одна записка Ухтомского, и другая записка с перечислением наших знакомых, кои через Ухтомского слали мне поклоны, или была уничтожена или не была найдена при обыске, хорошо не помню.

Вопрос: Какие были у вас с Ухтомским разговоры о иеромонахе Пуссете?

Ответ: Ухтомский не был доволен Пуссетом за то, что он на одном допросе в ГООГПУ сказал о многих лишнее, из-за него многих привлекли к ответственности. Ухтомский считал Пуссета за провокатора, а я же за Пуссетом ничего не подозревал.
Записано с моих слов верно, мне прочитано, в чем и подписуюсь.
Авраамий Дернов.
Допрашивал Мухачев».

Второй допрос епископа Авраамия был полностью об отношениях его с Ухтомским, которые были известны ОГПУ из переписки Ухтомского и Распоповой. Владыка, мудро отвечая, не дал повода следователю обличить себя в монархизме и на этом допросе не назвал ни одного имени, не известного ОГПУ, впрочем, как и на предыдущем.

Здесь необходимо разобраться в разном отношении святителя Виктора (Островидова) и епископа Авраамия (Дериова) к Ухтомскому. Если святитель Виктор относился к Ухтомскому отрицательно, ограждая своих духовных чад от общения с ним за расхождение взглядов, то владыка Авраамий, не соглашаясь с Ухтомским в политических и церковных вопросах, относился к нему как одному из своей паствы, исходя из принципов церковной икономии, приводящих заблуждающегося к покаянию.

Вскоре после допроса епископ Авраамий был отправлен в Москву. На 26 марта он уже был заключен в Бутырской тюрьме. В обвинительном заключении губернского прокурора Герасимова и помощника прокурора, наблюдающего за органами ОГПУ, Тимкина говорится, что владыка Авраамий «сознательно способствовал контрреволюционной деятельности черносотенного духовенства по губернии, имел нелегальную связь с заключенными белогвардейцами в Вятском изоляторе и снабжал их продовольствием и деньгами, помимо этого был связан с отъявленными монархистами, находящимися на свободе, данное свое поведение оправдывает своим религиозным убеждением, если он, Дернов, как епископ Вятский, хотел, чтобы духовенство не вело черносотенной деятельности, несомненно, как ставленник бывшего патриарха Тихона и временно управляющий Вятской епархией, он мог бы не допустить то, чему явно и сознательно способствовал даже и после того, когда в 1923 году уже привлечен раз за антисоветские деяния к ответственности, а наоборот, не ограничивался антисоветской деятельностью черносотенного духовенства по губернии и связью с монархистами на воле и устанавливал сам лично свои связи с заключенными махровыми белогвардейцами, уважая их, а они его.

Лучшей характеристикой для Дериова как епископа является характеристика, данная ему бывшим руководителем белогвардейской “армии спасения России” генералом-лейтенантом князем Ухтомским. Явное содействие и попустительство со стороны епископа Дериова способствовало развитию монархического движения под флагом религии и вокруг церковных советов по Вятской губернии, т.е. преступлению, предусмотренному ст. 58, 1 и ст. 119 Уголовного кодекса». В обвинительном заключении также говорилось о том, что по вине православных христиан, верных патриарху Тихону, люди считают, что ОГПУ и обновленцы действуют сообща, и ГПУ помогает обновленцам. Это тоже было поставлено в вину и владыке Авраамию.

Дело по епископу Авраамию было рассмотрено и в Москве: «Секретарь шестого отделения ОООГПУ рассмотрела дело № 32670 и № 25592 по обвинению гр-на Дериова Авраама Ивановича... нашла, по инициативе епископа ДЕРНОВА и его лич¬ного секретаря ПУССЕТ была организована группа лиц.., которые установили регулярную связь с заключенными в Вятском изоляторе специального назначения арестованными лицами, оказывали постоянную материальную помощь заключенным, в свою очередь, получали от них письма монархического характера, указанная группа также оказывала материальную денежную помощь духовенству, находящемуся в ссылке в Сибири. Опрошенные по данному делу в качестве обвиняемых ДЕРНОВ и ПУССЕТ виновными себя не признали, но не отрицают посещение их квартиры верующими гражданами и духовенством, объяснив эти посещения чисто церковными делами. По поводу обнаруженного обыском копии письма Антония Храповицкого гр-не ДЕРНОВ и ПУССЕТ показали, что таковое они предполагали распространить, а также зачитать на епархиальном съезде, дабы ознакомить съезд с жизнедеятельностью Антония Храповицкого, по поводу оказания материальной помощи духовенству ДЕРНОВ и ПУССЕТ показали, что это делали из чисто христианского побуждения. Принимая во внимание все вышеизложенное, и, что инкриминируемое обвинение по ст. 69 и 121 ст. ст. У.К. гр-ну ДЕРНОВУ... полагаю: дело наказания в отношении их представить на рассмотрение Особого Совещания в коллегии ОГПУ.
Секретарь шестого отделения ОГПУ Якимова».

13 ноября 1925 года Особым Совещанием коллегия ОГПУ постановила: «ДЕРНОВА Авраамия Ивановича, ПУССЕТ Владимира Николаевича, ПОПЦОВА Варфоломея Ивановича, РЫКОВА Германа Антоновича, МЕЛЬНИКОВА Илариона Ивановича, РАСПОПОВУ Елизавету Михайловну, БЕЛОБОРОДОВА Степана Евстигнеевича, ЧИРКОВА Дмитрия Ивановича, ИВАНОВА Петра Михайловича, КАЗЕНИНА Викентия Ивановича, ИВАНОВА Константина Николаевича выслать в Зырянский край сроком на ТРИ года. Дело сдать в архив.
Секретарь коллегии ОГПУ».

Вероятно, епископ Авраамий был временно освобожден, так как в деле имеется повестка от 26 ноября 1925 года, по которой владыка был вызван для дачи показаний в комендатуру ОГПУ на Большую Лубянку, 2. В этой повестке указано место его проживания - улица Большая Тульская, д. 26, кв. 4. На следующий день ему была предъявлена очередная подписка:
«Я, нижеподписавшийся гр. Дернов Авраамий Иванович, проживающий по адресу Б. Тульская - 26, кв. 4, даю настоящую подписку в том, что постановление Особого Совещания при Коллегии ОГПУ от 13 ноября 1925 г. - высылке меня в Зырянский край сроком на “3 года”, считая срок с 25.03.25 г., мне объявлено, в силу чего я обязан в семидневный срок выехать к месту ссылки. По прибытии я обязуюсь явиться в местный орган ОГПУ для установления факта прибытия».

Тогда же епископу Авраамию было выдано удостоверение для предъявления в Усть-Сысольском ОГПУ сроком до 14 декабря. Усть-Сысольск был частым местом для содержания ссыльных. Но не только Усть-Сысольск, многие отдаленные, провинциальные и совсем безлюдные места, лагеря и тюрьмы наполнились в это время исповедниками. Владыка Авраамий находился в ссылке с 14 декабря 1925 до 22 февраля 1929 года. Впоследствии он вернулся к служению, и был назначен митрополитом Сергием (Старогородским) на Глазовскую кафедру, снова став временно управляющим Вятской епархией.

8. Заключение

Архиепископ Авраамий (Дернов) находился в Вятке с 1920 по март 1925 года, из этих пяти лет лишь год и семь месяцев в сане епископа. Что удалось сделать ему за это малое время?

1. Само по себе пребывание патриаршего епископа на Вятской кафедре в это историческое время было важным событием. После ссылки епископов Павла (Борисовского) и Виктора (Островидова) Вятская епархия, объявленная ими автокефальной, осталась без епископа. Само принятие архимандритом Авраамием епископского сана было важным для епархии делом. Епископ Авраамий восстановил каноническую подчиненность епархии святейшему патриарху.

2. Приезд епископа Авраамия в Вятку во время обновленческой смуты, когда было непонимание истины не только в умах мирян и духовенства, но и многих высших иерархов, ясно показал, кто есть кто. Народ настолько сильно потянулся к законному патриаршему епископу владыке Авраамию как пастырю, способному, по словам священноисповедника Виктора, «утешить во всякой скорби» и своими душевными качествами привлекать к себе людей, что обновленцы, боясь потерять свое влияние в епархии, были вынуждены вместе с ОГПУ упрятать епископа Авраамия от паствы в тюрьму. Причем так поспешно, что даже не предъявили ему никакого обвинения. Владыка Авраамий даже при своем аресте одержал победу над обновленцами, люди стали понимать, где раскол, а где истинная Церковь. Подавляющее большинство вятских приходов при нем вернулось из обновленчества.

3. Со стороны советской власти отношение к епископу Авраамию было двойственное: они не могли его не принять в Вятке как законного ставленника патриарха Тихона, но вместе с тем и не хотели давать ему свободу действий. Поэтому, признавая в нем главу православной патриаршей церкви в Вятке, они всячески пытались ограничить его действия. Обвинение в религиозной деятельности было неудобно для властей, так как, ограничивая действия православных, они давали свободу действия обновленцам. Владыка Авраамий смог до конца пребывания в Вятке сохранить аполитичное отношение к власти, поэтому все обвинения его в монархизме и контрреволюции были ложными, кроме того, в нравственном поведении епископа Авраамия советские власти не нашли поводов для очернения его, хотя в то время ошибки пастырей и их проступки, не соответствующие христианской вере, быстро и гласно использовались безбожниками для борьбы с религией. Таким образом, несмотря на всю искусственно разжигаемую классовую ненависть к религии, власти, хотя и поставили епископа Авраамия в тяжелое положение по управлению епархией, должны были серьезно считаться в его лице с патриаршей Церковью.

4. Но, наверное, самое важное совершил епископ Авраамий не во внешних делах, а в сердцах вятской паствы. Интересные свидетельства о нем видны между строк следственного дела: «Владыка был поглощен делами веры и Церкви», - писали прихожане Воскресенского собора города Вятки. Так не скажут о человеке теплохладном или мало делающем. Владыка именно жил делами веры и Церкви. Также сотрудники ОГПУ свидетельствуют о нем «будучи активным и авторитетным среди верующих». Авторитет среди православных христиан не дается просто так. Хотя должная честь и почтение воздается всем пастырям, а наиболее архипастырям, но православный народ по многим внешне незаметным поступкам безошибочно определяет и отдает свою любовь лишь искренне любящим Бога и людей пастырям. Кто как молится, как говорит поучения, как обращается с паствой, от сердца или нет, формально или с любовью - все это замечается верующими. Иа верность пастыря Богу народ отвечает верностью пастырю, и на любовь отвечает любовью.

Из формальных строчек судебного дела проявляется жизнь и деятельность епископа Авраамия на кафедре. Даже спустя много лет после пребывания в Вятке он пользовался авторитетом. Вплоть до 1932 года имя епископа Авраамия возносилось за богослужениями в храмах Вятской епархии.

Владыка Авраамий был поставлен епископом Уржумским и лишь временно управляющим приходами Вятской епархии. Был ли хоть раз владыка в Уржуме в период с сентября 1923 года по март 1925 года? Судя по материалам следственного дела СУ- 11397, скорее всего, нет. Потому что в докладе святейшему патриарху Тихону от 03.11.1923 года он не упоминает о своем пребывании в Уржуме и лишь говорит о посещении его представи-телями уржумской паствы, которая с радостью приветствовала назначение патриаршего епископа. Даже о священстве города Уржума он пишет, что «оно лишь в большинстве своем порвало с местным епархиальным управлением» (обновленческим). К тому же владыка был связан подпиской о невыезде за пределы Вятки, ибо для него «выезд из города в уезды на места невозможен». Эта подписка о невыезде тяготела над ним во все время пребывания его в Вятке в сане епископа. Кроме того, среди уржумской паствы также не сохранилось воспоминаний о посещении владыкой Авраамием города Уржума.

Архиепископ Авраамий (Дернов): его деятельность на Вятской кафедре (1923-1925 гг.) // «Вспомним поимённо». Кн. 9 (Киров, 2017). Сост. епископ Леонид (Толмачев).

4 ноября приговорён к 10 годам тюремного заключения, 30 августа 1938 года последовало распоряжение о его ссылке в северо-восточные лагеря.

После двух лет и трех месяцев, проведённых в тюрьмах Ижевска и Глазова, архиепископ Авраамий недолгое время находился в заключении в Ленинградской и Соловецкой тюрьмах. Второго ноября 1939 года владыку перевели в Сорокский исправительно-трудовой лагерь НКВД. Как следует из его личного дела, первое время он отбывал срок во втором строительном участке Сороклага, расположенном в старинном поморском селе Сумский Посад. Год спустя, в сентябре 1940 года, архиепископ Авраамий находился на территории Сорокского отдельного лагерного пункта (ОЛП) в городе Беломорске. Врачебная комиссия лагеря неоднократно отмечала старческую дряхлость архиепископа Авраамия, страдавшего после долгого пребывания в сырых тюремных камерах от миокардита и артериосклероза. Вскоре владыка оглох на оба уха, его признали инвалидом и освободили от общих работ.

Окончательно обессилев, «заключенный Дернов» 16 марта 1942 года был помещён в стационар «колонны № 38» Кодинского ОЛП, находившегося рядом с железной дорогой при рабочем посёлке Кодино Онежского района Архангельской области, где он скончался 1 мая того же года.

Кочин Г. Подвиг смиренного воина Христова // Журнал Московской Патриархии. 2023. № 6. С. 74—85.