Протоиерей Михаил Георгиевич Домрачев родился в селе Ацветь Котельничского уезда Вятской губернии в 1869 году, 29 октября в семье священника. Сколько было детей в семье его отца священника Георгия Домрачева неизвестно, но двое его сыновей Михаил и Владимир пошли по стезе отца.

В 1889 году в возрасте 20 лет Михаил Георгиевич окончил Вятскую духовную семинарию и четыре года был учителем в селе Мултан Малмыжского уезда. Сочетавшись браком с Антониной Матвеевной Годяевой, дочерью священника села Аджим отца Матвея Павловича Годяева, он в 1893 году принимает рукоположение в сан священника и получает место в церкви села Архангельское Котельничского уезда. Тридцать пять лет прослужил отец Михаил в Архангельском. После смерти брата протоиерея Владимира Домрачева, семья отца Михаила переезжает снова ближе к Малмыжу на родину Антонины Матвеевны в село Аджим. Отец Михаил занимает по традиции наследственное место брата, становится настоятелем церкви Святого великомученика Георгия Победоносца с 10 сентября 1928 года.

Всего один год и месяц с небольшим прослужил отец Михаил в селе Аджим. За этот год о. Михаил старался сохранить приход и как пастырь не потерять прихожан в смутное время. Переезд отца Михаила в село Аджим совпало с временем реорганизации советской властью единоличного хозяйства в колхозы и активизации деятельности союза безбожников. На местах меры коллективизации приживались с трудом. С 1917 года в с. Аджим и близлежащих деревнях было сделано несколько попыток организации общего хозяйства, жизнь в которых была крайне тяжела, некоторые из них распались. В 1929 году в Аджиме была предпринята новая попытка организации колхоза. Но землемер приехавший из с. Шурмы посмотрев на местных организаторов колхоза и особенно на то, что земля для колхоза нарезается по участкам личных хозяйств, причем отбираются лучшие участки, отказался от нареза земли для колхоза. Лишь после указаний «сверху» сотрудников ОГПУ нарезал землю. В это же время в соседнем селе Рожки, отстоящем от Аджима на 25 километров, в начале 1929 года была предпринята организация нового крупного колхоза «Двигатель», но уже к августу из колхоза вышло до сорока хозяйств. Не трудно догадаться почему. Видимо весь сезон полевых работ не дал ожидаемых результатов и колхоз в котором ранее было до 200 хозяйств, как указано в следственном деле, «встал в положение дезорганизации и окончательного развала». Неудачу организации колхоза списали на духовенство церкви с. Аджим.

В газете «Новая деревня» от 6 сентября 1929 года № 9 появилась клеветническая статья под названием «Поп высказался», в которой проповедь отца Михаила, сказанная им после молебна на поле в селе Гари, была высмеяна и представлена корреспондентом, как агитация кулаков против коллективизации и советской власти.

В октябре 1929 года о. Михаил Домрачев и духовенство с. Аджим были арестованы. В обвинительном приговоре говорится: «Бывшие фактические помещики, имеющие громадные дома и усадьбы, сознательные и убежденные монархисты, духовенство церкви с. Аджим во главе с настоятелем церкви Домрачевым Михаилом Георгиевичем, идейным вдохновителем всех антисоветских выступлений, в течение всей Революции вели энергичную контр-революционную деятельность путем произнесения проповедей антисоветского содержания с кафедры церкви… Но особенную активность, связанную с ненавистью к советам проявила указанная выше группировка церковников для срыва организации колхоза «Двигатель», имевшего все предпосылки к тому, чтобы стать одним из крупных при сплошной коллективизации всего района».

Весь обвинительный материал против отца Михаила и священников церкви составлен из обрывков бытовых разговоров и собранные все вместе они представлены, как намеренная организованная контрреволюционная деятельность. Основным среди наветников на духовенство стал павший собрат протодиакон Петр Соколов. Ранее он служил в г. Малмыже, потом в с. Аджим. Отец Николай имел слабость к спиртному и впоследствии совсем оставил служение в церкви, но еще раз в 1937 году стал причиной оговора духовенства перед властями. Надо сказать, что обвинения на священников им возводились самые грязные, а все разговоры, которые велись духовенством Аджимской церкви между собой без всякого бунтарского замысла переданные им ОГПУ стали материалом для создания следственного дела.

В судебном деле СУ-8986 первые протоколы допроса с третьего по пятое октября 1929 года имеют расплывчатые обвинения в борьбе против советской власти и лишь вопросы протоколов второго допроса от 27 октября имеют в себе обвинения в призыве к борьбе с коллективизацией, что противоречит обвинительному заключению, в котором причина ареста указана с самого начала, как борьба с коллективизацией. На допросе от 3 октября о. Михаил сказал: «По поводу заметки «Поп высказался» помещенной в № 9 за сентябрь 1929 года газеты «Новая деревня» должен сообщить следующее. Если корреспондент карканьем черной вороны называет мою религиозную беседу с верующими деревни Гарях, которая была 8 июня сего года, то она имела совсем другое содержание и другой характер, который автором совершенно извращен с целью представить меня агитатором против коллективизации. Первую оговорку сделаю о том, что в деревне Гарях нет кулаков, второе: по долгу своего служения христианской православной религии в своих речах, которые говорятся не на митингах, а на молитвословиях, собраниях верующих я не касаюсь вопросов экономического свойства». На допросе от 27 октября 1929 года отец Михаил сказал «Действительно я говорил проповедь в поле на молебне, причем моя проповедь носила характер полемический и оспаривания истин союза безбожников, в связи с возникновением воинствующих. В проповеди я призывал к объединению верующих и укреплению православной веры, подчеркнув, что союз безбожников судя по газетам идет в наступление на веру. О колхозе разговоров не помню. Если они и были, то без всякой цели». По показанию протодъякона Петра Соколова который был вместе с отцом Михаилом, разговоров о колхозе в д. Гарях не было.

При конфискации имущества у о. Михаила было изъято двенадцать проповедей сказанных им с августа 1928 по август 1929 г.г. Интересно, что в протоколе изъятия отмечено: черновики текстов произнесенных в церкви, содержащие в себе «призыв» против деятельности союза безбожников. Но в обвинительном протоколе следственного дела эти же проповеди уже означены так: «рукописи проповедей, пронизанные ненавистью, призывам к возмущению против советской власти». То есть налицо желание оперуполномоченного представить проповедь против союза безбожия, как призыв к возмущению против советской власти. Ведь власти гласно утверждали, что гонят не православную веру, а контрреволюционеров. В этих сохранившихся в следственном деле проповедях отец Михаил предстает, как пастырь защищающий веру, «болеющий душой» за свою паству, призывающий безбожных детей не оставлять и не осквернять наследия своих православных отцов, православную веру и благочестивые традиции и обычаи, сложившиеся веками на православной Руси. Никаких выступлений против советской власти, агитации о скорой кончине мира из-за организации колхозов в них не содержится.

Виновным себя в контрреволюционной деятельности и агитации к противодействию организации колхозов о. Михаил себя не признал. Но не смотря на это третьего января 1930 года протоиерей Михаил Домрачев был приговорен по статье 58-10-58-11 УК СССР к ссылке в Северный край сроком на три года. В медицинской справке освидетельствования врачей сказано, что он по состоянию здоровья самостоятельно в ссылку ехать не может. Отцу Михаилу шел в это время шестьдесят первый год.

В исполнении приговора сказано так «Домрачева Михаила Георгиевича… надлежит отправить в УСЕВЛОН гор. Котлас». Дальнейшая судьба не известна.

Выписки из проповедей отца Михаила Домрачева

В выписках из проповедей видно в каком состоянии отец Михаил принял приход, как пытался что-то исправить в безбожное время, обличая, не боясь навлечь на себя гнев безбожников. Поступал не как евангельский наемник, а как любящий пастырь и отец. В них так же видны и негативные стороны церковной жизни бывшей в селе в тридцатых годах усилившиеся с насильным отрывом людей от веры во Христа.и Его Церкви.

Выдержка из проповеди о. Михаила Домрачева, 1929 год.
На память мч. Татианы.

«Братья христиане! Надо и нам молиться о том же, «о просвещении незнающих и отпавших от Бога людей», и молиться также горячо. Все вы родились в православной вере, освящены святым крещением, именуетесь христианами. Но как многие их вас отчуждившись от веры, от Христа, слушают не Христа и Его учение, а разных модных безбожных нынешних мыслителей, не знают ни храма, ни молитвы, ни таинств. Детям уже не внушают- Бога знать, Бога помнить и бояться, отца и матерь почитать и слушаться, посты соблюдать, на исповедь ходить в Великий пост, вообще иметь страх Божий. Читать христианские книги и в них — в Евангелии и других отеческих писаниях черпать истину, искать опору в жизни, находить счастье и смысл, цель земного существования.

Среди вас, как и в народной среде много стало мрачного, скорбного, как всюду умножаются пороки, преступления, как расшатано семейное начало, в молодежи усилился добрачный разврат, сквернословие, разводы между мужьями и женами.

А если так, то при виде этого религиозного охлаждения, явного неверия сатанинского, как не молится, как не вспомнить святую мученицу Татиану, как не просить у Господа, чтобы Он своею благодатию коснулся огрубелых сердцем, Своим Светом просветил умы омраченных, Своей всемогущей силою утвердил ослабевшую волю в людях недавно бывших христианами. О! Будем молиться, как Св. Татиана, молитва не будет тщетной. Господи Боже: да!»

Выдержка из проповеди в день преподобного Сергия Радонежского, 1929 год.

«Из всего сказанного, братие, следует, что каждый христианин должен питать трепетное благоговение и любовь к храмам Божиим, и входя и предстоя в них, должен забыть все земное, изгнать из души все мирские помыслы, стоять с глубоким смирением и благоговением. Так и держат себя в храме люди благочестивые, ни на одно мгновение не забывая, где находятся. Но что мы видим в нашем храме при совершении в нем таинства брака? Храм наполняется людьми, которые приходят не для молитвы, а затем, чтобы посмотреть жениха и невесту, другие посмотреть на необычайное стечение народа, послушать певчих. Большая часть присутствующих тогда встает ко Святым иконам спиной, забыв о святости места, беззаботно смеется, разговаривают вслух, ведут всякие легкомысленные речи, пересуды, а подчас и то, что не дозволяется говорить даже в обыкновенных домах. С приходом же сюда пьяных поезжан бывают громкие крики, пьяная речь, невозможный шум, а еще ужаснее-допускается поругание храма сквернословием, не сниманием шапки, закуриванием папиросы и сшибанием икон.

И это делается у вас, у православных христиан, в дому Божием, в доме Молитвы! Такого поругания не допускают ни католики в своих костелах, ни татары в мечетях, ни евреи в синагогах. Подобного неприличия не допускается ныне нигде ни в народных собраниях, ни в учреждениях Республики, откуда изгоняются всюду, табакокурение, разгильдяйство и хулиганство.

Не допускать такого осквернения храма лежит на обязанности самих верующих, на всей церковной общине. Примите же меры к охранению святости храма, внушите это друг другу, особенно сыновьям и дочерям вашим, да не услышат они грозное слово Христа, сказанное нечестивым иудеям в еврейском храме : «Дом мой, Дом молитвы наречется, вы же сотворили его вертепом разбойников».

Протоиерей Дмитрий Кононов